Сегодня можно встать по стойке «Вольно!»

Года — это богатство, а возраст — пьедестал. Лишь победители стоят на нём.

60 лет — это всего лишь сумма добрых дел, ума, порядочности, совести, рассудка, веселых дней, друзей, приключений, родных и творческих удач. С юбилеем! Почет и уважение!

Пусть твои паруса всегда будут наполнены ветром удачи, а шторма и бури проносятся стороной. Желаем, чтобы жизненный компас никогда не сбивался и не подводил, а всегда указывал путь к правильным ориентирам, никогда не остаться за бортом, чтобы в твоей команде всегда были любимые люди и преданные друзья. С днем рождения!

Сотрудники Киржачской типографии.

От причала до причала

Недавно вышла очередная книга Бориса Бобака «Исповедь на заданную тему». Это один из проектов мецената и предпринимателя Евгения Федорова – издание книг талантливых земляков, который носит название «Писатели Киржача». На средства Евгения Сергеевича издаются книги — творческие поиски горожан в жанре прозы и поэзии, которые представляются на суд читателям в популярном «Доме Мараева» в торжественной, но по-семейному теплой, дружеской обстановке.

Лейтмотив рассказов старшего мичмана сторожевого корабля «Разумный» — показать службу в Военно-морском флоте СССР и новой России без прикрас, с её реальными героями, ставшую частью жизни автора, ибо, по его определению, «Флот — моя религия».

Свою морскую биографию он начал на Севере, под шум морских волн. Прослужив год, он был направлен в город морской славы Севастополь, в Школу техников. Почти пятнадцать лет прослужил на СКР «Разумный» в качестве мичмана, затем старшего мичмана на Камчатке.

Сам Борис определяет свою службу так: «Это уже потом, спустя много лет, при увольнении в запас, меня занесут в Книгу почета СКР «Разумный», из мичманов четвертого, последнего за всю историю корабля. Будут торжественное построение бригады, ценные подарки, теплые слова комбрига Ю. Н. Войтова. Комок в горле и боль прощания с 173-й бригадой противолодочных кораблей, ставшей родной».

Большое влияние на автора оказал писатель-маринист Александр Покровский, творчество которого ему было близко. В сборниках «А. Покровский и братья» вышло немало рассказов Б. Бобака о морской жизни, о людях, которых хорошо знал автор, с кем прослужил долгие годы. В сборнике «В море, на суше и выше» в 2005 году вышло девять рассказов Бориса Александровича, позднее — в 2007 году — еще пять. Его повествования открывают многие тонкости морской службы, характеры героев с предельной точностью, иронией и чувством юмора, особенно присущими автору.

Рассказ «Мичман Федя», пожалуй, самый резкий из написанного, бичующий товарища по службе на корабле, порою язвительный, до непечатной лексики, заканчивается словами: «Однажды, проходя по коридору в корме, я увидел Федю в открытую дверь перегрузочного отделения АРТ установки номер один. Я увидел Мастера! То, как он профессионально-красиво отрабатывал манипуляции комплекса механической подачи снарядов, среди лязга и грохота смертоносных кассет, четко подавая команды (!) нормальным голосом — меня потрясло… Это Моряк с Большой буквы…»

Умение быть лояльным, честным, правильно оценивать обстановку и ставить себя на место других, помня при этом морскую дружбу и солидарность, – характерная черта Бориса Бобака.

И вот «Момент истины», который может стать преамбулой к творчеству Бориса Александровича – рассказ как откровение и подведение итогов. «Мозголик сделал меня. Я стал так думать. Успокоился. Появился кураж. Нездоровая любовь к кораблю и морской службе. Я сочинил песню о «Разумном». А матросы, увольняясь в запас, увозили их в своих дембельских альбомах».

И здесь же, в этом рассказе, рана, острая, незабываемая боль, как пишет автор: «В 98-м «Разумный» списали на «иголки». Мне повезло. Я уволился раньше, и мне не пришлось пройти по раскуроченным постам и каютам. Я видел, как буксиры уводили за ноздрю из бригады СКР «Резкий». Надрывный вой сирен и тифонов разрывал душу. Я видел слезы на глазах офицеров. Я видел. И верю, что у кораблей есть душа».

Это тяжелое время для страны – 90-е годы. Под нож все шло все то, что могло хоть в какой-то мере составлять, даже в далекой перспективе, угрозу блоку НАТО и США. Метод уничтожения обороноспособности страны тогда был весьма прост: прекращалось финансирование всех более или менее значимых для обороноспособности страны объектов и проектов. А далее они медленно умирали сами, сжимаясь, как шагреневая кожа, до полного вымирания. Ведь финансовая система нашей страны была поставлена под полный контроль финансовой системы США, и из-за океана давались команды, на что можно тратить деньги, а на что нельзя. На флоте деньги можно было тратить только на уничтожение и выведение из строя. Судостроительные и судоремонтные заводы превращались в большие утилизирующие флот предприятия. А что невозможно было, утилизировалось, продавалось на металл. Как правило, за границу.

Бывший командующий 2-м и 6-м американскими флотами, четырехзвёздный американский адмирал Джерри Мюллер, проявив политкорректность перед Россией, заявлял:

- Зачем России авианосцы, если мы теперь их союзники? Если они захотят иметь авианосцы, пусть попросят нас — мы им построим столько, сколько им будет надо.

Нелегкий вывод автора «Исповеди на заданную тему» прост: «И все-таки почему мне стало служить легко? Я нашел свою нишу, профессиональную и нравственную. И понял, что пока на флоте таких офицеров, как Мозголик, Лепилин, Адабир, Школьников единицы, наши корабли – плавучие мишени… Много случайных людей. Просто отбывают номер. Дилетантов. И банальных воров. Флот напоминает огромную, неповоротливую, больную и грустную корову, к вымени которой присосалось большое стадо расчетливых людей…» Сегодня это, хотя и грустная, тяжелая, но уже перевернутая страница истории.

Рассказы о жизни экипажа боевого корабля – не выдумка автора. Иногда резкий в оценках, в поисках справедливости автор пытается отобразить характеры тех, кто окружал его многие лета, простых моряков, сослуживцев, используя форму «бортового» дневника не как посторонний наблюдатель, а участник всех событий.

В 1997 году Борис Александрович уволился со службы. Осталась позади Камчатка. Родина жены, Людмилы Владимировны — Киржачский район — пришлась по душе Борису, и он бросил здесь свой якорь.

До службы в морфлоте Борис Бобак пристрастился к музыкальному творчеству: играл на ударных инструментах в ансамбле, освоил гитару, начал писать стихи и песни.

Назвав свой киржачский дом по-морскому «Тихая пристань», сердцем остался у шумной океанской волны, где нет гудков военных пароходов, но жива память о Военно-морском флоте, откликаясь этой любовью в его творчестве.

* * *

К своему юбилею Борис Александрович подготовился и написал ироничные стихи:

Я ненавижу надувную цифру ШЕСТЬДЕСЯТ,

Что вешают в кафе на юбилеях,

Гламурной пошлости сияющий наряд

И стол в стеклянно-алкогольных батареях.

От этой цифры очень хочется бежать

И спрятаться за точкой невозврата.

Наверняка найдется сволочь, чтоб сказать:

"А Борька разменял уже седьмой десяток".

Согласен. Эту цифру надо заслужить,

Не всем ровесникам помог в этом Создатель.

Спасибо, Господи, даёшь ещё пожить

Друзьям, родным и нервы потрепать им.

Что ж, юбилей заранее даёт мне шанс узнать,

Чего я не услышу о себе на будущих поминках

Друзья, уверен, подберут, что пожелать

И рассказать и про "багаж", и пыль веков

На стоптанных ботинках...

ГЛОТОК МОРЯ

Борис Бобак в городе Киржаче человек известный. Немало газетных статей, написанных различными авторами, вышли в свет. Вся биография «морского волка» как на ладони. Я же хочу поведать жизненные, забавные истории мальчика Бори, выросшего в Северном Казахстане, где бескрайние просторы целинных земель указали ему путь к желанному морю.

День был жарким. Сухой и приторный ветерок прилипал к голому, разгорячённому пузу босоногого пацана, покрывая пылью белесые ресницы, подсыпая в нос запах разнотравья целинных степей, земли, по которой неустанно топталась беззаботная детвора – обитатели посёлка Красный кордон. В руках загорелого малыша была хлебная корочка, натертая чесноком и присыпанная солью — известная в те времена вкуснятина для неизбалованной разносолами ватаги. День был не только знойным, но и длинным, и надо было его использовать правильно для всяческих мальчишеских шалостей, до времени, когда мама буквально загоняла своих чад к ужину и на ночлег.

В семье Александра Даниловича и Екатерины Григорьевны Бабак было семеро детей, из которых пятеро — мальчишки. Забот у хозяйки дома хватало: уход за домашней скотиной, кормившей всех, стирка, уборка, необходимость накормить малолетнюю ораву, проводившую дни на улицах поселка, лазающих, прыгающих, иногда дерущихся, в поисках приключений по всем ведомым и неведомым уголкам Красного кордона. Отец – убежденный коммунист, номенклатурный чиновник, мама — домохозяйка, фельдшер по образованию, следовали согласно приказам сверху о назначении Александра Даниловича на новые должности по поселкам Северного Казахстана. Из семерых детей семьи Бабака самым непокорным и шкодливым, оторвой рос предпоследний – Борис. Это с ним происходили невероятные приключения, доставлявшие немало хлопот и неприятностей, за что частенько и сполна он получал от отца ремня.

Памятной историей, наделавшей много шума, стали поиски пропавшего мальчика Бори, которого пытались обнаружить всем поселком, не знавшим тогда слово «волонтер». С фонарями люди исследовали территорию до самого утра. Лишь случайно, по догадке участкового милиционера, был найден беглец, предположительно юный геолог, спокойно отдыхавший в картонной коробке, в породистых лопухах, растущих за ближайшим от дома сараем. Это уединение стоило большой порки от разгневанного отца. Ему припомнили и бессонные ночи, когда непокорный сынок мешал спать многочисленному семейству, среди ночи требуя кошку, завывая при этом, как ветер в трубе в зимнюю стужу, прочие шалости, заставлявшие родителей волноваться и опускать глаза перед односельчанами.

Красный кордон надолго запомнил пожар, устроенный малолетним хулиганом Бабаком (впоследствии Борис сменил в фамилии букву на «о»), отыскавшим предмет возгорания. Один из односельчан приворовывал спрессованные тюки сена, маскируя их под стог обычного, в результате чего появилась гора скошенной травы – гигантский сеновал. Шестилетний ребёнок решил поджечь его, вряд ли для того, чтобы обнажить незаконные действия поселкового мужика. Огонь был суровым, поднявшим на ноги весь поселок. Он уничтожил сухую траву, а подмокшие тюки-брикеты остались как доказательство воровства. Нетрудно представить отчаяние отца, который устроил генеральную порку, которая на многие годы у Бориса оставила страх, хотя нестерпимая боль забылась.

Позже семья переехала в совхоз Никольский, следуя за новым назначением отца. Здесь и прошли школьные годы, которые тоже ничем не могли порадовать родителей, потерявших надежду, что сын, взрослея, станет обычным мальчишкой, «перерастёт», как говаривали опытные взрослые.

Учился младший Бабак, единственный из детей, внешне, как две капли воды, похожий на отца, безобразно, не имея интереса к школьным наукам, кроме русского языка и литературы. Это огорчало образованных родителей, мечтающих о том, чтобы их дети имели хорошие профессии и правильно определились в жизни.

Бориса же волновало другое – торчащие уши и рыжие веснушки на его лице, отражение в зеркале, которое казалось непривлекательным. Попытка свести солнечные метки с лица специальным кремом дала результат неожиданный: веснушки приобрели голубоватый оттенок. Борьба с любопытными ушами носила изнуряющий характер. Надевая на голову чулочные резинки своих сестер на ночь, нарушая кровообращение до мурашек, пацан желал одного – совершенствования своего физического образа. Еще бы! Первая любовь зацепила его сердце, хотелось обратить на себя внимание школьной красавицы с огромными глазами, обрамленными длинными, густыми ресницами – Светки Головастиковой. Но наутро на лбу оставался предательский след от тугой резинки, привлекавший внимание окружающих, за что приходилось краснеть и придумывать небылицы.

Чтобы обратить на себя внимание одноклассников, Борис шел на различные ухищрения, выходки, за которые в школу в очередной раз вызывали родителей.

От его шутовства пострадала пожилая «немка» Елизавета Вильгельмовна, не подозревавшая подвоха, по обычаю открывшая шкаф с картами и прочими наглядными пособиями, где тайно восседал шкодливый Бобак, резко испугавший дикими звуками несчастную училку. В дневнике появилась запись: «Уважаемые родители, до тех пор, пока вы не принесете справку о психическом состоянии ребенка, к занятиям Борис допущен не будет».

Эта выходка стала ссылкой на другой конец поселка к бабушке на долгих полгода, подальше от разгневанного отца, терпение которого окончательно лопнуло.

В старших классах Борис стал хорош собой, носил модные клеши, яркий клетчатый пиджак, играл в музыкальном коллективе и был по-местному знаменит.

Он медленно шел своей дорогой, часто ныряя в библиотеку, зачитывался книгами о море, с трудом представляя его тайный образ, но сердце звало к безбрежной глади, это была МЕЧТА. Акации и тополя, овощи на грядках жителей, — вот и вся природа, в которой он вырос, да бескрайние степи Северного Казахстана, пахнущие вольной жизнью. Парень никогда не видел виноградной лозы, сочных фруктов на южных деревьях, пробуя лишь маленькие мандарины в детских новогодних подарках, которые съедались безотходно и казались чудом природы.

Когда наступило время военного призыва на армейскую службу, Борис Бобак добровольно явился в военкомат и попросил отправить его во флот. Удивленный военком воскликнул:

- Ну ты, парень, молодчина! Ты знаешь, что служить тебе придётся три долгих года?!

Он знал. Мечта звала. И она сбылась. Свой осознанный жизненный путь он начал на Севере, под шум морских волн, в местах суровых и неприветливых. Прослужив год, он был направлен в Севастополь, в военно-морской техникум. Дорога к морю была открыта на долгие годы.

На Кольском полуострове, где располагался учебный отряд электромеханической школы ВМФ СССР, в один из дней дежурный по шлюпочной базе Борис Бобак самовольно покинув пост, пробрался к воде, среди треснувшего льда узрев полынью, зачерпнул в ладони холодную жидкость, припав к ней губами… Горьковато-соленый вкус моря был как первый поцелуй.

Материал подготовлен Т. ЯШКУНОВОЙ.