ШЁЛКОВАЯ ФАБРИКА: 40-е – 50-е глазами одного человека

Н. М. Марков, сын одного из первых директоров шёлкового комбината, отметил этим летом 89-летие. Он – из того поколения, что ещё застало работу предприятия в далёкие годы Великой Отечественной и восстановления страны из военной разрухи, из тех, кто может рассказать, как и чем жили тогда люди. Я встретилась с Николаем Михайловичем; большая часть его воспоминаний была посвящена именно этому периоду, на который пришлись его детство и молодость.

ПЕРВЫЕ ВОСПОМИНАНИЯ О ГОРОДЕ

…Мальчик Коля родился в 1932 году в подмосковной Тарасовке, пошёл там в первый класс. Однако уже в октябре предвоенного 1940-го семья перебралась в Киржач. Отец Коли, Михаил Николаевич Марков, получил распределение на фабрику после окончания академии годом раньше – в 1939-м. Поначалу его назначили начальником цеха, как и его студенческого друга Григория Александровича Забалуева.

Фамилию предшественника отца на посту директора Николай Михайлович не помнит – не то Хохлов, не то как-то наподобие; может назвать только фамилию инженера – Макеев. Однако по каким-то неизвестным причинам в первый же месяц войны их обоих или переводят, или снимают с должности. В ноябре 1941-го М. Н. Маркова ставят на освободившееся место директора, а Г. А. Забалуева назначают главным инженером.

ВОЕННЫЕ ГОДЫ

Колька скучал у окна – воскресенье, в школу не надо. Бабуля собралась на рынок, велев присмотреть за малышнёй. Попытался отвертеться и рвануть гулять – а она позвонила отцу, нажаловалась, тот и запретил. В стекло раздался стук, с улицы махали друзья – Колька Зайцев и Димка Вахромеев: «Выходи!». Планы на день были захватывающие – мальчишки добыли хороший запал и собирались его разобрать. Колька было дёрнулся, но вспомнил отца и, нахмурившись, отрицательно покачал головой – нарушать данное тому слово не хотелось. Друзья покрутили пальцем у виска и убежали. Колька вздохнул, взялся за недочитанного «Робинзона». Через какое-то время громыхнуло…

…После выяснится: его другу Коле выбило оба глаза, а Диме, который сидел дальше – осколки повредили глаз и живот. Живы, правда, остались. Николай Зайцев даже окончил музыкальную школу, потом уехал в Зеленоград, аккомпанировал на баяне местному хору.

– Вот так и получилось, что я в тот раз остался цел и невредим благодаря тому, что подчинился отцу. Вообще, его я слушался беспрекословно, он для меня был авторитет. Нет, он никогда меня не бил, никогда не обижал, особо не ругался, только если ремнём пугал… был для меня самым лучшим, замечательным человеком. Учиться не заставлял: хочешь, Колька, – учись, не хочешь – и не надо. Я, как мог, и учился. Был он заядлый рыболов и охотник, и меня с собой порой брал. В первом классе, помню, так ходили: он на проходной возьмёт для меня одностволку, я с ней иду, а приклад по земле болтается…

С началом войны продукция комбината полностью поменялась: все цехи были перепрофилированы на выпуск парашютных тканей – всё только для фронта. За ударный труд фабрику тогда наградили переходящим Красным знаменем ЦК. Сам М. Н. Марков получил орден «Знак Почёта»; Коля видел его в те дни урывками, когда приносил на работу завтраки и обеды. Трудились в две смены, по 12 часов; из-за круглосуточной работы даже не было охраны, сочли это ненужным – только на проходной стояли бабушки.

Правда, в отличие от многих других мест, ребятню к работе не привлекали – во всяком случае, восьмилетний Колька и его ровесники, когда не в школе, были предоставлены сами себе. Рядом была речка, проводили на ней дни напролёт – купались, ловили рыбу и раков…

После смены рабочие строили узкоколейку до Першино, чтобы возить для котельных торф (до этого использовался уголь). Когда дорога была готова, переделали в мотовоз (локомотив с двигателем небольшой мощности. – Прим. автора) трактор и начали возить топливо.

– А вот машин в то время в Киржаче практически не было, все ходили пешком, – рассказывает Николай Михайлович. – Были только «газгены» (автомобили на дровах. – Прим. автора) – две «полуторки» и один ЗИС-5. Почему я это знаю – потому что очень любил машины и много времени проводил с шофёрами; они иногда давали порулить. Водителями в войну работали только женщины – всех шофёров-мужчин забрали на войну… Отец до города, в райком, ездил на лошади, зимой на санях, по лету – на повозке. У нас тут свой конный двор был.

ПОСЛЕ ВОЙНЫ

Колька, как обычно, по дороге в школу завернул за друзьями – Юркой Исакиным и Вовкой Егорычевым. Подходя к их дому, очередной раз удивился – как так люди живут? Барак врос в землю по самые окна; не дом – конура. Друзья уже ждали его на улице, о чём-то взбудораженно переговариваясь. «Представляешь, – перебивая друг друга, прокричали они, – а нас переселить обещали!» – «Куда?» – удивился Колька. – «Так новый дом будут строить, там, на горке, и не деревянный – кирпичный! Вот туда и переедем!»

Война закончилась – фабрика возвращалась к мирной жизни. Снова налаживался выпуск гражданских тканей. Ещё в 1937 году в первом цехе появились семицветные японские станки – в Советском Союзе оборудование такого уровня не выпускалось. Ими был снабжён весь первый цех, и они позволяли производить ткани потрясающего качества и разнообразия. Тафта вечерняя, газ-шифон, крепдешин, шотландка, радиоткань, жоржет, подкладочные ткани – простые и генеральские… Ассортимент постоянно расширялся. На фабрике работал художественный совет, который оценивал новые рисунки и ткани.

Улучшалось и качество жизни. Забывались голодные годы, когда картофельные очистки были чуть ли не деликатесом.

Стали потихоньку сносить деревянные бараки, вместо них начали появляться первые в микрорайоне кирпичные дома – Черёмушки. Там же была построена баня. В 1956 году появилась школа. Это случилось ещё при М. Н. Маркове – и тогда же появился «тёщин» посёлок, ряд домов на Садовой улице, вдоль реки. Николай Михайлович рассказал, что это название появилось, потому что в этих домах все жили вместе с тёщами и старшими родственниками.

Директор Марков, будучи большим любителем садов, организовал и шёлкокомбинатский парк; раньше там был просто лес, а на месте стадиона – большая поляна. До этого в микрорайоне имелось только футбольное поле, располагавшееся на улице Островского, возле деревянных бараков, которые стоят до сих пор.

Парк пользовался большой популярностью у горожан. Туда приходили семьями и бригадами, по праздникам устраивали массовые гуляния – на них играл комбинатский духовой оркестр. На танцплощадку приходили люди всех возрастов, даже пожилые…

Увы, полностью реализовать свои планы насчёт парка Михаил Николаевич не успел. Он хотел, чтобы появились грушёвая и яблоневая аллеи, но после его смерти парковое благоустройство забросили…

Любовь Михаила Маркова к садоводству проявилась не только в появлении на шёлковом парка. В Паньково у комбината был разбитый ещё в военную пору сад, откуда на фабрику привозили фрукты и ягоды. На месте «Дома охотника» находилось пригородное хозяйство – теплицы, несколько коров. А на месте Крутого озера для комбинатской столовой выращивались овощи. К сожалению, потом всё это тоже было забыто.

М. Н. Марков проработал директором до самой смерти. В 1942 году у него была язва желудка, операция проходила в Москве – её делал известный хирург Всеволод Салищев. А спустя несколько лет на этом же месте обнаружили шишку – рак желудка… Михаил Николаевич скончался в 1956 году, в возрасте 50 лет, в московской больнице. Когда гроб выставили на сутки в фабричном клубе, останавливались цеха, чтобы дать возможность работникам попрощаться. Люди шли, шли и шли непрерывным потоком. Несли на руках до кладбища…

ПЕРВЫЕ ГОДЫ РАБОТЫ

Николай Марков пришёл работать на шёлковый комбинат в 1956 году. До этого он окончил авиационное училище и по направлению трудился в Харькове авиатехником. Однако после смерти отца мать попросила его вернуться – боялась, сама не справится, надо было поднимать троих младших. И Николай с семьёй – у него уже подрастал сын Мишка – снова приехал в Киржач.

По возвращении он сначала устроился мастером по оборудованию – техническое образование позволяло, – однако потом понял, что не справляется. Перешёл в ремонтную бригаду, там научился чинить станки, а когда организовывали четвёртую смену, вернулся на должность мастера – и проработал в ней до 1970 года. За свою работу Николай Марков был награждён орденом Трудового Красного Знамени, его бригада всегда была в числе передовиков.

– Ткачами у нас работали всегда только женщины, мужчин не было. Но при этом каждый мастер знал ткацкое дело, умел завязать ткацкий узел, знал, куда нитку завести, – рассказывает Николай Михайлович.

ДОСУГ НА ФАБРИКЕ

– Послушай, а не хочешь ли записаться в наш хор? – спросил начальник цеха.

– Так я же не пел никогда отродясь, разве только за столом… – опешил Николай.

– Да брось ты – за столом пел, значит, и в хоре сможешь. Давай я тебя запишу, хоть попробуешь. Может, в тебе второй Шаляпин погибает.

Ну что ж, раз руководство велит… Николай отправился в красный уголок первого цеха, где проходили репетиции.

Началось занятие. Только спели куплет, как хоровик велел остановиться, подозвал к себе Николая:

– Пел раньше?

– Нет…

– Вот и дальше не пой.

Видимо, для работников шёлкового комбината пение было одним из любимейших занятий – почти при каждом цехе существовал свой хор. Начальники цехов приглашали записаться туда всех желающих. Занимался с комбинатскими Николай Петрович Романов.

Впрочем, не меньше внимания уделялось футболу – на фабрике было пять футбольных команд! С этим у Николая Маркова сложилось лучше, чем с пением – он был участником одной из команд. С ним вместе играл Владимир Шевченко; после стали проводить Кубок его имени. Владимир появился в Киржаче во время войны – здесь стояла его десантная часть. А когда настало мирное время, он демобилизовался, завёл семью да так и остался в городе.

Помимо цеховых, была и общекомбинатская футбольная команда – «Шелковик», одна из двух сильнейших в городе, наряду с командой «Красного Октября». Играли не только с местными футболистами, но и с другими городами – даже ездили на первенство области.

НЕМНОГО О ДРУГИХ ДИРЕКТОРАХ

Должность директора шёлкового комбината пустовала достаточно долго – сложно было подобрать подходящего человека. Исполняющим обязанности работал Георгий Иванович Хмелёв. Однако в итоге где-то через полгода директором стал Михаил Дмитриевич Иноземцев. Правда, на должности он пробыл недолго – пару лет; потом его перевели на другое предприятие.

Новым директором назначили Сергея Александровича Сняткова. Он проработал года три-четыре, а потом его избрали секретарём райкома. Начинались шестидесятые…