От Сталинграда до Берлина

ФАБРИЧНАЯ ДЕВЧОНКА

Рано кончилось детство у Насти Лепешкиной. В семье шестеро детей, отец был инвалидом. Нужно было помогать родителям материально, а Настя была старшей среди детей. В тринадцать лет, в порядке исключения, учитывая, что семья нуждающаяся, девочку приняли на работу на Храпковскую фабрику имени Парижской коммуны. Выполняла она обязанности размотчицы. С катушек шелковые нити шли в ткацкий цех для выработки галстучной ткани. Настя была дисциплинированной, активной девушкой, ее заметили в комсомольской организации и приняли в свои ряды.

Все бы шло размеренно, привычно в жизни девушки, но фашистские орды вторглись на территорию Советского Союза, началась тяжелая, кровопролитная война. Фабрика в Храпках была закрыта, и многим трудившимся на текстильном предприятии пришлось искать другую работу. Настя Лепешкина была принята сборщицей в цех № 1 завода «Красный Октябрь». Работа была однообразной, утомительной. В течение двенадцати часов приходилось выполнять одни и те же операции, а потом до деревни Храпки идти пешком. Но всем было тяжело, и это понимали люди. Что делать? Война. И надо, не жалея сил, помогать фронту. Отогнанные от Москвы фашисты предпринимали меры к тому, чтобы отрезать юг от центральной части страны. А Красной Армии требовались не только бойцы, но и врачи, санитары, ведь кто-то был должен оказывать помощь раненым солдатам.

В середине лета 1942 года в дом к Лепешкиным пришла повестка из военкомата. Взяв с собой две пары белья, кружку и ложку, явилась Настя на призывной пункт. Из Александрова призванные девушки были направлены в Москву.

- На месте сбора нам выдали обмундирование, – рассказывала Анастасия Александровна Лепешкина, – гимнастерку, юбку, мужскую рубашку и кальсоны, и направили на практику – в госпиталь имени Баумана. Из-за плохого питания, непривычной обстановки, иммунитет мой ослаб, и московские сквозняки привели к тому, что я заболела воспалением легких и больше трех недель не вставала с больничной кровати. После выздоровления как раз начала формироваться группа девушек для отправки на фронт.

«В запасной полк пойдете», – объявил старшина. Получили сухой паек: несколько сухарей и по четыре воблы, поезд отошел от Белорусского вокзала. Ночью нас высадили в степи, у какого-то полустанка, и сорок километров с полной выкладкой – скруткой шинели, винтовкой, противогазом, котелком, фляжками – шли пешком. Остановили нас возле шоссе, у железной дороги, ведущей в Сталинград, и заставили копать окопы.

Так началась фронтовая жизнь фабричной девушки из Храпков Анастасии Лепешкиной.

Боевое крещение

В Сталинграде была настоящая мясорубка. Гитлер требовал захватить и  сравнять город с землей, чтобы отрезать нашу страну от кавказской нефти. Наша армия наносила ответные удары.

- …По железной дороге, в сторону Камышина, шел эшелон с ранеными красноармейцами, – вспоминала Анастасия Александровна, – в небе появились два «мессершмита» и стали бомбить эшелон. Поезд маневрировал. Часть вагонов и раненые от такой качки пострадали. Отбомбив, самолеты скрылись, но вскоре один из них вернулся и начал расстреливать поезд из пулемета. Крики, стоны и рев моторов самолета смешались воедино, земля окрасилась кровью. В ходе этого налета санитарка Аня Печина, землячка из села Филипповское, была ранена в руку. До декабря 1942 года мы находились во временно оборудованном лагере, среди степи, а затем нас перевели в город Камышин, где имелись помещения для раненых и нашего пребывания. Седьмого декабря мы приняли присягу. Шло время, а поток раненых не убывал.

В Сталинграде велись упорные бои. Фашисты стремились во что бы то ни стало взять город. Местами до Волги оставались считанные сотни метров. Наша страна напрягла все силы, чтобы отстоять город и нанести фашистам смертельный удар. К городу на Волге подтягивались свежие резервы и вооружение. Крупнейшая немецкая группировка была окружена. Началось сражение по ее уничтожению. Кольцо окружения сжималось, и, поняв бесперспективность прорыва, маршал Паулюс принял решение прекратить бессмысленное сопротивление.

Пятая ударная армия, а за нею и передвижные госпитали, устремились на запад.

В составе пятой ударной армии

- Машины, на которых нас переправляли вслед за передовыми частями, – вспоминала Анастасия Александровна, – застревали на каждом шагу, мы таскали доски, подкладывали их под колеса и так, по нескольку метров, продвигались вперед. Радовало нас, придавало сил то, что наша армия наступала, и преодолевали все трудности. А они подстерегали нас на каждом шагу, ведь передняя линия фронта от нас была всего в нескольких километрах. В станице Нижнечерской нас разместили в здании школы. Раненых было много, клали чуть ли не бок о бок. Санитары не успевали приносить их на носилках. Здесь мне временно пришлось стать помощницей повара, ведь накормить такую ораву людей было непросто. Из продуктов имелись только мука и пшено, в бачках привозили американское масло, а вот соли не было. Некоторые раненые боль переносили легче, чем отсутствие соли.

Условия в передвижном госпитале, конечно, были ужасными. Большое количество раненых, санитарии почти никакой, а о гигиене и говорить нечего. Помыться, обиходить себя – доводилось где придется. Плохо было и с посудой, с постельными принадлежностями. Но люди терпели и радовались каждому самому малому успеху наших частей.

Город Орехово, что на Украине, напоминал ад кромешный. Раненые лежали даже на улицах. За мною была закреплена большая группа раненых. В мои обязанности входило не только обеспечение перевязок, но и был возложен уход за ними. Требовалось накормить и напоить раненых, сделать все возможное, чтобы облегчить их страдания. А я заболела малярией. Температура подскакивала под сорок градусов, а раненых бросать нельзя, что бы с тобою ни было.

- Перед днепровской военной операцией нам дали неделю отдыха, – продолжала Анастасия Александровна Лепешкина, – но отдых этот был относительным. Меня вызвали в штаб и приказали передать пакет в штаб второго эшелона. И отправилась я в путь. Было это неблизко. Пришла на место, а там одни девчонки.

- Штаб переехал ближе к Днепру, – сообщили они.

- А куда же мне пакет? – спросила, – может, вы передадите?

- Нет, тебе самой надо в штаб и лично передать пакет, – ответили.

Пришлось идти еще семь километров. Передав пакет, пошла в свой передвижной госпиталь берегом Днепра, тут и началась бомбежка. Спрятаться было некуда, вокруг степь, пришлось прыгать в днепровский лиман. А вода холоднющая до невозможности, ведь была осень. Ночью у меня поднялась температура, а вскоре все тело покрылось фурункулами.

- Под бомбежку я попадала неоднократно, – продолжала Анастасия Александровна, – под городом Шахты меня контузило, но ранения я избежала, Бог спас.

Но вот мы и пересекли границу СССР.

В Польше мы почувствовали не совсем доброжелательное к нам отношение. Наш передвижной госпиталь в основном размещался в палатках. Однажды к нам поступил раненный в обе ноги артиллерист. «Знаете, сестрички, – обратился он ко мне и Гале Ничипоровой, – картошечки бы сейчас жареной. Кажется, и боль бы ушла».

Очень серьезно восприняла эти слова Анастасия. Нашла она человека, у которого обменяла выдаваемый табак на ведро картошки. Шофер пожарил «деликатес», и раненых накормили картошкой. Радости-то у пожилого артиллериста было сколько! «Услужили сестрички, словно лекарство обезболивающее принял», – благодарил он Настю и Галю.

А фронт продвигался уже по германской земле. Медперсоналу был дан приказ не выходить за территорию передвижного госпиталя. Условия содержания раненых заметно улучшились. Появились койки, добротное постельное белье, тарелки.

- На подступах к Берлину, – рассказывала Анастасия Александровна, – наш госпиталь оказался впереди батареи «катюш». Через нас и летели огненные снаряды. А через несколько дней старшина принес радостное известие. «Девчонки, война кончилась!» – выпалил он.

Раненые услышали радостную весть. Их реакцию очень трудно описать словами.

Нам выделили паек, а нашим пациентам по сто граммов фронтовых. Начиналась мирная жизнь, но раненые к нам продолжали поступать и после Дня Победы. Тринадцатого мая нам объявили: «Кто не дежурит, подходите к штабу, организуется экскурсия в Рейхстаг». Мне довелось побывать в здании Рейхстага. Помещение было огромное, но пустое. Осталось незабываемое впечатление от канцелярии Геббельса. А через два дня после посещения Рейхстага, я вновь заболела малярией. Меня немного подлечили в госпитале 41-69 и комиссовали. Выдали документы, продукты, и мы втроем стали искать возможности добраться на Родину.

Дорога домой

Немало приключений пришлось пережить Анастасии Лепешкиной по дороге к дому. На железнодорожном пути стоял состав с танками. Увидев солдат, спросили: «Куда направляется эшелон?» – «В Японию, – получили ответ, – до Варшавы довезем. Полезайте в танк и там сидите». В Варшаве нас посадили в вагон с торфом, сказали, что состав идет в Брест. Но, не доезжая до города, состав свернул в сторону. Осторожно спустились сверху, а потом спрыгнули и по шпалам дошли до полустанка.

В Бресте я пошла к начальнику вокзала, и он посадил меня в товарный вагон, и поезд привез меня на Белорусский вокзал. А у меня температура. Капитан увидел, что мне плохо, довез до Курского вокзала и посадил на поезд до Орехово-Зуева. В Киржач приехала поздно вечером. Здесь встретилась с мастером сборочного цеха Сосиной. Обнялись с нею, поплакали. Ведь всю  войну не виделись.

Оборванный роман

При встрече с Анастасией Александровной Лепешкиной присутствовала ее дочь Людмила Андреевна Козлова.

- Вот ее привезла с фронта, – кивнула она в сторону дочери, – в конце войны у нас завязались близкие отношения с бойцом Андреем Гавриловым. Я ему сообщила, что у меня будет ребенок. И куда я с ним? Он категорически мне запретил избавляться от ребенка и звал после войны к себе в Астраханскую область, откуда был родом.

Андрей был направлен на Дальний Восток и в войне с Японией был смертельно ранен. Но светлую память о себе оставил. Что бы я делала сейчас, если бы у меня не было дочери? Я за нею и зятем, как за каменной стеной.

Почти полвека на заводе

В общей сложности Анастасия Александровна сорок девять лет отработала на заводе «Красный Октябрь» – ОАО «Завод Автосвет». Трудилась никелировщицей в гальваническом цехе, затем травильщицей, а позже, в связи с болезнью, была переведена в ширпотреб сборщицей. Последние годы работала уборщицей. Уважали на предприятии Анастасию Александровну Лепешкину. Она являлась неоднократным победителем социалистического соревнования, ее фотографии заносились на Доску Почета, а данные – в Книгу Почета, избирали ее и депутатом горсовета.

К боевым наградам: ордену Отечественной войны I степени, медали «За боевые заслуги», медали Жукова, а также медалям 20, 30, 40, 50, 60, 65, 70 лет Победы в Великой Отечественной войне; 50, 60, 70 лет Вооруженных Сил; званию «Отличник санитарной службы» добавились трудовые награды: орден «Знак Почета», медаль «Ветеран труда»… Все она заслужила добросовестным исполнением гражданского долга.